Есть такая профессия обслуживать полит цех. И тут от рядовых ЛОМов (лидеров общественного мнения) с глашатаями в виде блогеров и экспертов разного посола.
Часто дорогих, но консерв и тут же спин-доктора, аналитики, невербальные специалисты по психокогнитивным кампаниям или проще маркетинговым коммуникациям. Политтехнологи, диет аналитики и до банального политологи, вот только не из области, о чем Ванга наговорила. Речь идет о тех, у кого академический багаж фундаментального постоянно в прикладных практиках. Впрочем, от политических философов мир тоже не закрыт.
Итак, год 2022 был, как бы это сказать, «моментом фильтрации».
В нашей профессии так уж сложилось, год отметился превратившимся в систему воистину беспринципным использованием ДЭГ (дистанционное электронное голосование)везде. Где только оно не применялось и соответственно произошло уничтожение. Уничтожение роли самих политтехнологов в процессе подготовки и проведения выборов и унижение политолога. Как олицетворение постулата Пафнутия Чебышева: «Теория без практики мертва и бесплодна, практика без теории бесполезна и развращена».
А еще тем, что у наших коллег политологов сильно сократилось пространство их интересов.
Я имею в виду практически полное исчезновение такого понятия как «политическая элита». Да и гражданская стала скорее симулякром, который и раньше был достаточно условным.
Старые придворные не нужны…
Подходы в избрание и оценке ценностей, ангажированные запросы, ограниченность восприятия по ярлыкам ну и в конце концов новые технологии. Да, ChatGPT, хотя на самом деле существует множество различных сетей. Просто говорят и пишут больше о GPT, которая способна работать с текстами и возросший искусственный интеллект нейросети. Еще до COVID паранойи, все были «политологами», потом стали вирусологами и в итоге военными экспертами. Теперь задачка посложнее – разобраться с искусственным интеллектом (ИИ) и нейросетями, которые стремительно завоевывают популярность. Коридор времени очень узкий — сегодняшним минусом им относят дороговизну их применения. Уязвимость для внешнего воздействия и необходимость предоставлять максимально большой объем данных. При этом, надо решить проблему безопасности.
Но это не отменяет и того, что Япония уже явно использует ChatGPT для работы правительства (источник Bloomberg). Это видно в работе украинских специалистов по производству и распространению пропагандистского контента в социальных сетях, каналах, в Интернете. И в работе на Центр информационно-психологических операций (ЦИПсО). Там действуют, как минимум десятки тысяч людей, которые оптимизируются с появлением популярности ИИ. Человеческий ресурс не требуется, в итоге, мы столкнёмся с тем, что вокруг образуется облако одного сплошного фейка. Автоматические генераторы контента типа ChatGPT, GPT 4, Lama и другие, появившиеся в конце 2022 года, позволят усилить и удешевить производство контента. Более того, целых моделируемых стратегий как тех, что мы видели, как утечку информации из Пентагона в апреле 2023-го.
Всем этим также вынуждают к масштабной ротации пула политтехнологов и политологов и в этой новости прекрасно всё. Прямым текстом и уже вне полярностей мирового политического ландшафта проговаривается, что технолог и политолог могут работать с государством в его формальных и неформальных проявлениях. И то, что этот набор «забронзовевших» специалистов, даже без видимой воли, уже планируют обновить, что бросает тень от солнца.
Правда сама система, особенно в такой критический момент, как сегодня, вряд ли будет менять коней на переправе спешно. Да и реального субъективного активного запроса на это нет, он не дозрел. Напротив, в условиях значительной деградации публичной академической экспертизы и засилия пропаганды у нас возникает:
– Во-первых, ниша окопных правдорубов.
– Во-вторых, ниша «селебрити».
Во многом это возникает только из-за того, что в системе, всё построено на личных отношениях и «клиентелизме». Где рост профессионала зачастую идёт через сложившиеся команды и такое утверждение, кажется, как минимум спорным. Профессиональные качества в условиях отсутствия открытости «рынка» уходят на второе место, как бы об этом не писали обратное.
Главный вопрос, относящийся скорее к сфере личного выбора, нежели к профессии — синхронизация с политическим моментом. Мнений по этому поводу может быть множество, но субъективно представляется, что политолог вряд ли может выполнять госзаказ, не будучи идеологически синхронизированным с государством. Частные вопросы по поводу происходящего не аномальны. «Генеральная линия» в эпоху нейросетей определяет уже не только предмет, но и идейную составляющую работы. Что не нужно воспитывать, а достаточно (назовем это запрограммировать), не оглядываясь на прямоту удерживания линии. Так что, не будут прежними политологи. Нас ждет трансформация предметной области, задач работы, обновление профессионального сообщества. Смещение элемента объекта (remove) «экосреды», где каждый суслик – агроном, каждый блогер – эксперт.
В таком случае, актуализуется вопрос, что такая «ротация» случится быстрее объективных вызовов. Сразу появляются ключевые вопросы:
— Где брать новых специалистов?
— Кто будет обучать молодых?
— Будет ли применяться к ним идеологический ценз из-за актуальных международных событий?
— Существуют ли альтернативные специалисты действующим профессионалам? И кто не прошёл через тот же опыт, который привёл нынешних к необходимости ротации?
Все блуждания по данной теме, говорят о совершенно других процессах. Возможно, речь идет о росте влияния одних групп и падении других, где одни спешат закупорить собой нишу. В таком случае, никакой видимой и объёмной ротации не будет.
Впрочем, я не только о политических консультантатах, но и о политтехнологах. Разница между ними заключается лишь в том, что технолог действует в основном в рамках избирательного процесса.
Наверное, я идеалист, но я считаю, что политолог – это ученый, изучающий политические процессы. У него, как у ученого, должны быть уникальные гипотезы и научные работы. Эти гипотезы развивающиее и доказывающие, должны быть выложены в общий доступ, чтобы коллеги могли их прочитать и сказать «какое д…мо!» или «как гениально!»
Но у 97% тех, кого обозначают политологами, хоть молодыми, хоть старыми, хоть медианными, хоть новой волны, хоть старого разлива. Хоть даже со степенью кандидата наук, я таких работ и гипотез не наблюдаю.
Похоже, что образ ближайшего будущего, будет выстраиваться в матрице нежелания жить прошлым, одновременно сохраняя удобные привычки в ущерб себе. И это одна из черт нашего глубинного сознания. Эта же особенность играет существенную роль в оценке презренной ныне политологии, относительно рисков внутриполитической дестабилизации в 2024 году. Риски этой дестабилизации занижаются, отталкиваясь от реальности. Ни санкции, ни кредиты, ни «стресс войны», так и не раскачали уровень критических настроений.
Война для нашего региона, как бы это кому-то не показалось странным, находится на острие Евразийского бассейна и она стала катализатором спорадической дискуссии о роли и месте политологов в прикладной политике. Хотя как по мне, этот вопрос все равно, рано или поздно, возник бы на повестке. Причина в том, что политологический цех развивался на основе адхократиии, сегментировано, без, так сказать, «генеральной линии». Под «генеральной линией» надо понимать четкое определение предмета работы, а не идеологические и условные личностные установки. При этом, в самом цеху, запрос на структурирование самих себя и на идентификацию тоже существует. Отсюда, многочисленные рейтинги по разным параметрам, которые всегда бурно обсуждаются в политологическом сообществе.
Среди задач политологов в целом, можно выделить следующие: научно-исследовательская, экспертно-аналитическая, проектно-технологическая, электоральная и задачи по интерпретации и комментариям.
Все они так или иначе, имеют своей целью коррекцию политического поля, как изменение самой реальности. Ее восприятия целевыми группами, как внутренними так и внешними и если продукт ведётся в локальной модели политических конструкций.
Денис Кислов
Политолог, коммуниколог, доктор наук по государственному управлению.